Рефераты

Языковедение (153)

Лексико-фразеологические библейские реминисценции в поэзии А. Блока

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

БЛАГОВЕЩЕНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ

УНИВЕРСИТЕТ

КАФЕДРА РУССКОГО ЯЗЫКА И МЕТОДИКИ ЕГО ПРЕПОДАВАНИЯ

ЛЕКСИКО–ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКИЕ

БИБЛЕЙСКИЕ РЕМИНИСЦЕНЦИИ

В ПОЭЗИИ А.БЛОКА

ДИПЛОМНАЯ РАБОТА

Выполнила: студентка 5 курса

историко-филологического факультета отделения русского языка и литературы

Шорсткина Н.С. ________________

Научный руководитель: кандидат филологических наук, доцент кафедры русского языка и методики его преподавания Назарова Т.В. _______________

Допущена к защите в ГАК ______________

Зав. кафедрой: кандидат филологических наук, доцент кафедры русского языка и методики его преподавания Слыхова З.И. ______

Работа защищена «____» ______________2000 г.

Оценка_______________

Председатель ГАК _______________

БЛАГОВЕЩЕНСК 2000

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ ………………………………………………………………………3

ГЛАВА I. Обзор исследований о фразеологических библеизмах в русском языке
4

1. Понятие библеизма. Фразеологический библеизм.

Реминисценции. Аллюзии. ……………………………………………….5

2. Место библеизмов в современном русском языке…………………….7

3. Роль библеизмов в творчестве писателей…………………………….11

4. Место библеизмов в лирике А.Блока………………………………....13
ГЛАВА II. Особенности употребления фразеологических средств для выражения религиозно – философских воззрений А.Блока……
16

1. Цитатные библейские выражения в лирике А.Блока……………… 16

2. Индивидуально-авторские преобразования фразеологизмов библейского происхождения в текстах А.Блока

Фразеологические реминисценции и аллюзии……………………… 19

3. Нефразеологические ситуативные библеизмы в произведениях

А.Блока………………………………………………………………... 31

Выводы………………………………………………………………… 38
ГЛАВА III. Особенности употребления сакральной лексики в лирике А.Блока….39
1. Понятие «ангел» в лирике Блока (его значение, способы включения в художественную ткань текста)………………………………………39

2. Отвлеченная сакральная лексика в лирике А.Блока……………….. 41

3. Слова, обозначающие предметы культа и обряды…………………. 46

4. Пласт библейских топонимов, антропонимов в произведениях А.Блока…………………………………………… 52

Выводы……………………………………………………………… 55

ГЛАВА IV. Функции лексико-фразеологических библеизмов в лирике

А.Блока. ……………………………………………………………. 56

1. Библеизмы как средство создания высокого стиля………………… 56

2. Библеизмы как средство отражения философско-религиозных взглядов А.Блока ……………………………………………………... 59

3. Идейно-художественная роль библеизмов в лирике А.Блока …….. 64

4. Библеизмы как средство сатиры …………………………………….. 65

5. Композиционная роль библеизмов…………………………………... 66

Выводы………………………………………………………………… 66
ЗАКЛЮЧЕНИЕ………………………………………………………………… 67

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ……………………………. 69

ПРИЛОЖЕНИЕ 1. МЕТОДИЧЕСКИЕ РЕКОМЕНДАЦИИ ПО
ИСПОЛЬЗОВАНИЮ БИБЛЕЙСКИХ ФРАЗЕОЛОГИЗМОВ
А.БЛОКА В КУРСЕ «РУССКАЯ СЛОВЕСНОСТЬ»………………………... 72
ПРИЛОЖЕНИЕ 2. СЛОВАРЬ ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКИХ БИБЛЕИЗМОВ,
ИССЛЕДОВАННЫХ В РАБОТЕ……………………………………………... 75

ВВЕДЕНИЕ

Творчество Александра Блока — одно из наиболее значительных явлений русской поэзии. Его стихи продолжают лучшие традиции поэзии XIX века — философская глубина содержания, лиризм и гражданственность, предельная отточенность формы содержат немало новаторских черт. Благодаря этому его творчество является практически неисчерпаемым для литературоведческих и лингвистических исследований.

Действительно, поэзии Блока посвящено немало научных работ как биографического, так и исследовательского характера; достаточно полно изучены его поэтика, творческая эволюция, развитие отдельных мотивов в творчестве. Вместе с тем мировоззрение Блока и его отражение в произведениях освещены все еще недостаточно. Связано это с односторонним подходом большинства исследователей: при глубочайшем изучении гражданских и биографических мотивов практически без внимания оставались философские и религиозно-мифологические взгляды поэта. Причина состоит в существовавшем долгое время негласном запрете на религию и идеалистические философские учения, составляющие основу мировоззрения Блока.

В настоящее время определились две новые тенденции науке:

1. Переоценка существовавших в советское время суждений о литературных произведениях.

2. Установление культурологических связей художественных произведений с мифологией, философией, религией, произведениями других авторов, причем сопоставления делаются подчас совершенно неожиданные.

Основной целью данной работы является рассмотреть, в каких библейских образах нашли отражение философско-религиозные взгляды в поэзии А.Блока.
Работа не претендует на абсолютную полноту охвата материала и глобальность исследования, на неопровержимость выводов. При анализе поэтических произведений вообще трудно добиться объективности вследствие предельной субъективности лирики как рода литературы. В нашем же случае речь пойдет о символической поэзии, то есть предельно зашифрованной, где за каждым образом стоит идея, и указание на нее, казавшееся предельно ясным автору и понятным современникам, затемнено, не выводится из суммы биографических, исторических и культурологических данных.

Проследить воплощение религиозных образов и мотивов в языке Блока и проанализировать функционирование используемых для этого языковых средств в стихах – одна из основных задач исследования.

Основным направлением работы является непосредственный анализ художественных произведений Блока, как их содержательной, так и формальной стороны.

При анализе лексико-фразеологических средств, используемых поэтом для художественного воплощения своих взглядов, предпочтение отдается формальной стороне вопроса.

Конечным итогом работы должно стать целостное описание языковых средств, используемых А.Блоком для выражения своих философско – религиозных взглядов.

Работа состоит из четырех глав. В первой главе рассматривается роль библеизмов в современном русском языке и их влияние на творчество писателей. Глава вторая посвящена анализу реминисценций в лирике А.Блока.
Анализ строится на основе рассмотрения цитат, фразеологизмов, крылатых выражений, восходящих к текстам Библии. В третьей главе рассматривается сакральная лексика и ее роль в стихотворениях А.Блока. Четвертая глава посвящена анализу функций библеизмов в лирике поэта.

Материал дипломной работы и ее задачи определяют применение традиционных методов лингвостилистического анализа: метод лингвистического описания, включающий в себя наблюдение, интерпретацию, и классификацию языкового материала; структурно – семантический метод, который предполагает выявление комбинаторных приращений смысла в тексте.

Практическая значимость работы заключается в том, что материал исследования может быть использован на уроках «Русской словесности» в старших классах.

ГЛАВА 1. Обзор исследований о фразеологических библеизмах в русском языке.

§1. Понятие библеизма. Фразеологический библеизм.

Реминисценции. Аллюзии.

Дипломная работа посвящена библейским реминисценциям в лирике А.Блока.
Тема библеизмов в творчестве писателей до последнего времени была разработана слабо, только в отдельных работах Библия рассматривалась как источник фразеологии. Одним из первых, кто выделил Библию как источник фразеологии, был А.М.Бабкин. В книге «Русская фразеология, ее источники и развитие» исследователь пишет: «В кругу фразеологических единиц современного русского литературного языка заметное место принадлежит тем идиоматическим выражениям, которые своим происхождением связаны с источниками церковно-книжного характера». (17. 106) Вслед за А.М.Бабкиным к проблеме библеизмов обращались: Н.М.Шанский, Е.М.Верещагин, В.Г.Гак,
Н.П.Матвеева. В своих работах ученые рассматривают вопросы влияния библеизмов на современный русский язык, пытаются дать классификацию библеизмов. В настоящее время предпринимаются попытки создания словарей, в состав которых входили бы библейские фразеологизмы. Одна из работ была подготовлена на базе Самарского государственного университета. Публикация представляет собой опыт лексикографического описания более 350 фразеологизмов, восходящих к Библии. В состав словаря входят все обороты и афоризмы, отмеченные как библейские по происхождению хотя бы в одном из справочных пособий по фразеологии. (Со словарем мы познакомились через систему Интернет).

В журнале «Русская словесность» публиковались статьи для словаря
Н.П.Матвеевой, В.И.Макарова под общим названием «Библеизмы в русской словесности» (25). В статьях представлены слова, отраженные в церковной литературе. Подход к толкованию библеизмов заключается в совмещении в структуре словарной статьи филологического и энциклопедического принципов.
По мнению авторов словаря, такой подход дает читателю возможность познакомиться с историей понятия и со значением слова. Статьи, опубликованные в нескольких номерах журнала, представляют небольшой лексико- фразеологический словарь библейских выражений.

В последние годы появился ряд статей, посвященных церковно-славянской лексике, а также статьи о Библии как источнике фразеологии: В.П.Вомперский
«Возвращение к истокам» (39); В.Г.Гак «Особенности библейских фразеологизмов в русском языке» (29); Е.М.Верещагин «Библейская стихия русского языка» (31); Н.М.Шанский «Роль церковно-славянского языка в развитии русского языка» (28), «Евангельский текст и фразеология русского языка» (26).

В дипломной работе исследуются библейские реминисценции в лирике
А.Блока. Одним из отправных понятий является литературоведческий термин реминисценция. «Реминисценция – в художественном произведении
(преимущественно в поэтическом) черты, наводящие на воспоминание о другом произведении. Реминисценция – нередко невольное воспроизведение автором чужих образов или ритмико-синтаксических ходов. В отличие от заимствования и подражания реминисценции бывают смутными и неуловимыми. Как сознательный прием реминисценция рассчитана на память и ассоциативное восприятие читателя» (4. 322).

Близким к понятию реминисценция является понятие аллюзия. «Аллюзия – в художественной, ораторской и разговорной речи – одна из стилистических фигур, намек на реальный политический, исторический или литературный факт, который предполагается общеизвестным» (4. 20).

Так как объектом наблюдения в работе будут фразеологизмы, то необходимо определить их основные признаки. В современном русском языке до сих пор нет единого мнения о том, что такое фразеологизм, фразеологическая единица, следовательно, нет и единства взглядов на то, каков состав таких единиц в языке.

Рассмотрим несколько определений фразеологизмов. В «Словаре- справочнике лингвистических терминов» находим следующее определение:
«Фразеологическая единица (фразеологизм, фразеологический оборот) – лексически неделимое, устойчивое в составе и структуре, целостное по значению словосочетание, воспроизводимое в виде готовой речевой единицы. С семантической точки зрения различаются: фразеологические сращения, фразеологические единства, фразеологические сочетания» (3. 377-378).

Н.М.Шанский так определяет термин «фразеологический оборот».
«Фразеологический оборот – это воспроизводимая в готовом виде языковая единица, состоящая из двух или более компонентов словного характера, фиксированная (то есть постоянная) по своему значению, составу и структуре»
(15. 20-21).

И.А.Федосов под фразеологизмами понимает следующее: «Фразеологическая единица – это устойчивое лексико-семантическое единство, внешне напоминающее словосочетание или предложение, обладающее воспроизводимостью, целостным, обычно переносным значением и выполняющее, как правило, изобразительно-оценочную функцию» (16. 25).

Из приведенных определений видно, что объем и значение фразеологизмов разными учеными понимается по-разному. Одни языковеды на первое место ставят лексическую неделимость фразеологизмов. Для Н.М.Шанского главную роль играет воспроизводимость фразеологических единиц. В дипломной работе будем отталкиваться от определения, данного Н.М.Шанским, как так оно, на наш взгляд, вскрывает самую существенную черту фразеологизмов как готовых, воспроизводимых составных единиц, степень семантической целостности и лексической неделимости которых может быть различной.

В работе будут использоваться также следующие понятия: цитата, крылатые слова, афоризм.

«Цитата – дословная выдержка из какого-либо текста или в точности приводимые чьи-либо слова» (3. 385).

«Крылатые слова – это устойчивые выражения, вошедшие в язык из определенного литературного или исторического источника (меткие изречения выдающихся общественных деятелей, цитаты из произведений художественной литературы и т.д.) и получившие широкое распространение благодаря своей выразительности» (3. 115).

«Афоризм – лаконичное, отточенное по форме выражение, отражающее обобщенную мысль изречения» (3. 271).

§2. Место библеизмов в современном русском языке.

Объект дипломной работы – лексические и фразеологические библеизмы в лирике А.Блока, поэтому следует рассмотреть понятие “библеизм” и остановиться на проблеме влияния Библии на фонд номинативно-экспрессивных единиц общенародного языка и роли Библии как одного из источников изобразительно-выразительных средств в художественной литературе.

Библия – общий элемент культуры разноязычных обществ. Под Библией понимается, говоря богословским языком, письменное откровение Божие людям.
По религиозным представлениям, Бог открывает себя миру двояким способом: путем устной традиции, восходящей к общественной проповеди святых людей, пророков (эта традиция называется Священным Преданием), и благодаря записанным текстам, которые называются Священным Писанием.

Библия состоит из двух больших частей. В первую часть вошли книги, которые были составлены до Рождества Христова, их совокупность называется
Ветхим (буквально «Старым») Заветом. Вторая часть охватывает книги, сочиненные после Рождества Христова – таков Новый Завет.

Современный русский язык, подобно другим языкам христианских народов, испытал на себе влияние языка Библии. Отдельные слова современного русского языка, которые или непосредственно заимствованы из Библии (ад, рай, ангел и др.) или подверглись семантическому воздействию библейских текстов, - называются библеизмами. Наряду с отдельными словами, библеизмами называются устойчивые словосочетания, а также целые выражения и даже фразы, восходящие к текстам Библии. Среди слов-библеизмов можно выделить два разряда. Один составляют нарицательные имена: икона, лавр, аминь, душа, диавол. Другой пласт образует обширная группа собственных мужских и женских имен, которые в настоящие время входят в основное ядро современной русской канонической антропонимики: Иван, Павел, Матвей, Петр, Мария, Анна.

Как было сказано выше, к Библии восходит целый ряд фразеологических оборотов, самых разных по значению и структуре. Среди них по лексическому составу и грамматике можно выделить две группы, различные в функционально- стилистическом отношении – обиходные, стилистически нейтральные и книжные, архаические, редкого употребления.

Первую группу составляют фразеологизмы, не имеющие в своем составе ничего «несовременного и нерусского»: бросить камень, корень зла, голову приклонить, соль земли, не пошевелить пальцем и т.д. Вторая группа состоит из фразеологических оборотов, в которых содержится либо словесная, либо грамматическая «особинка» в виде устаревших слов, морфологических форм или библейских имен собственных: мир дому сему, да минует меня чаша сия, Иов многострадальный, притча во языцах, кесарево кесарю, глас вопиющего в пустыне.

В каждом языке проявляется своеобразное соотношение между фразеологией и текстом Библии.

В работе В.Г.Гака «Особенности библейских фразеологизмов в русском языке» рассматривается соотношение между фразеологизмами и текстом Библии.
Исследователь выделяет несколько оппозиций.

1. С точки зрения соотношения с текстом Библии фразеологизмы делятся на две группы: цитатные (контекстуальные) и ситуативные. В первом случае фразеологическая единица представляет элемент текста, иной раз несколько измененный, например, выражение «камень преткновения» встречается в Библии дважды. Во втором случае выражение в соответствующей форме в Библии отсутствует, но оно репрезентирует определенную ситуацию, описание которой в Священном Писании может занимать даже несколько глав. Выражение «Ноев ковчег» не встречается в Ветхом Завете, оно резюмирует ситуацию, описанную в шестой и седьмой главах Бытия.

Контекстуальные библейские фразеологизмы могут подвергаться различным трансформациям количественного порядка (усечения и добавления) или качественного (замена слов и грамматических форм).

2. В.Г.Гак допускает членение библеизмов по степени их связи с Библией и выделяет первичные и вторичные библейские фразеологизмы. Первичные фразеологизмы непосредственно отражают библейский текст или ситуацию, к ним относится подавляющее большинство библейских фразеологизмов. Вторичные библеизмы лишь отдаленно связываются с текстом Библии.

3. Библейские фразеологизмы могут быть непосредственными и опосредованными. Первые восходят непосредственно к Библии, на вторых лежит печать заимствования из других языков или печать отдельных авторов.
Библейские фразеологизмы по семантике можно разделить на имеющие прямое значение и имеющие переносное значение. При сохранении (в целом) формы изменяется значение библейского выражения. Семантическая трансформация способствует фразеологизации библейских словосочетаний. В русском языке переосмыслению может способствовать наличие в библейском фразеологизме церковнославянизмов, первоначальное значение которых забывается. Такое переосмысление произошло с выражением «тьма кромешная» (Матф. 22:13), которое поначалу указывало на «внешнюю тьму», куда ввергали грешников, а теперь это выражение обозначает беспросветную темноту (29).

Включение фразеологизмов (в том числе и восходящих к Библии) в поэтический текст, как правило, сопряжено с теми или иными изменениями.

Языковед М.А.Бакина в книге «Языковые процессы в современной русской поэзии» дает описание фразеологических единиц в поэтических текстах.
М.Б.Бакина выделяет:

1.Фразеологизмы, использующиеся как готовые экспрессивно- стилистические единицы: а) фразеологизмы, используемые в стихотворном тексте с присущим им значением, в исходной форме; б) фразеологизмы, получающие усиление экспрессивно-стилистичес-кого звучания под влиянием контекста; в) фразеологизмы, изменяющие экспрессивно-стилистическую окрашенность под влиянием контекста; г) фразеологизмы, претерпевающие структурно-грамматические изменения в контексте стихотворения.

2. Структурно-семантические преобразования фразеологических единиц в стихотворных произведениях: а) контекстуальное расширение границ фразеологизма; б) замена одного или двух компонентов фразеологизма общеязыковыми или контекстуальными синонимами; в) замена компонента фразеологизма, осложненная расширением его состава; г) расширение лексико-синтаксической сочетаемости устойчивых сочетаний и фразеологически связанных слов; д) замена компонента устойчивого сочетания, приводящая к изменениям в его значении.

3. Семантическое обыгрывание фразеологических единиц в тексте стихотворения: а) буквальное употребление сочетаний, которые вне контекста осознаются как фразеологизмы; б) столкновение в одном контексте фразеологически связанного и свободного сочетаний; в) использование «осколков» фразеологизма в тексте стихотворения, то есть введение в текст не всего фразеологизма, а лишь некоторых его компонентов (18. 194-260).

Приемы использования фразеологических единиц в стихотворных текстах, выделенные М.А.Бакиной, в известной мере являются универсальными и могут быть приложены к поэзии А.Блока.

Рядом с понятием «библейский фразеологизм» стоит понятие сакральной лексики. Слово «сакральный» (восходит к латинскому sacer) обозначает священный, относящийся к религиозному культу и ритуалу, обрядовый. (5. 451)

Сакральную лексику можно разделить на две большие группы: 1) лексика, восходящая непосредственно к библейским текстам (ад, рай, ангел, алтарь, риза и т.д.); 2) слова, не встречающиеся в Священном Писании, но имеющие отношение к религии и церкви (клобук, прихожане, миряне, орарь и т.д.)

В первой группе можно выделить следующие ряды слов.

1. Имена, восходящие к Библии.

В современном русском языке библейские имена входят в основное ядро антропонимики: Марк, Павел, Анна и т.д.;

2. Церковные праздники, часть из которых восходит непосредственно к библии (Пасха, Рождество, Крещение, Воскресение), а часть праздников появилась в ходе развития культа церкви (Успение, Благовещение, Троица);

3. Обширный ряд составляют слова, обозначающие предметы культа и обряды. а) церковные принадлежности (ладан, мира, алтарь и т.д.); б) церковные помещения (алтарь, храм, церковь и т.д.); в) церковные одежды (ряса, саван, риза). г) церковные обряды (молитва, причастие, эпитафия и т.д.).

4. Слова, обозначающие ангелов и их разновидности. Все ангельские чины и имена восходят к Библии (ангел, архангел, серафим, херувим, Рафаил и т.д.);

5. Отвлеченные имена существительные (душа, грех, благодать, спасение и т.д.).

Приведенная выше классификация условна. Ее можно расширить или сузить, но для данной работы она является основной, на ее основе ведется отбор лексических средств в лирике А.Блока.

Выше говорилось о том, что библеизмы прочно вошли в наш язык, они продолжают широко и свободно использоваться в настоящее время. На одну из причин живучести этих языковых единиц указал А.М.Селищев: «Употребление
«славянизмов» связывается с особой значимостью, выразительностью, с той или иной эмоцией. Это функционально-стилистическое свойство характерно для библейских выражений, заимствованных из текстов Ветхого и Нового Завета и позже переосмысленных, что и сделало их фактами живого языкового употребления. Выражения этого рода, как правило, прочно усвоены и широко употребительны в тех языках, которые прошли стадию «христианской культуры».
Сделавшись неотъемлемой принадлежностью изобразительного речевого репертуара, они пригодны для выражения таких понятий, которым совершенно чужд дух христианской морали или устарелого церковного уклада жизни и мировоззрения. Сознание тех, кто употребляет или слышит библейские выражения в контекстах современной речи, не ассоциируется с их былыми терминологическими значениями, что и обеспечивает им прочное место во фразеологическом фонде современного русского языка».

3. Роль библеизмов в творчестве писателей.

Библейские выражения широко используются в разных жанрах литературного языка, и это позволяет им оставаться значимыми и не уходить в пассивный запас языка. Библеизмы активно используются мастерами художественного слова. Пожалуй, невозможно назвать ни одного сколько-нибудь значительного, выдающегося художника слова, который бы не обращался в своем творчестве к библейским сюжетам, не говоря уже о том, что у большинства писателей можно найти слова или выражения, восходящие к Библии. Достаточно вспомнить Данте,
Шекспира, Гете, Пушкина, Достоевского.

Вопрос влияния библейских текстов на творчество отдельных писателей стал рассматриваться в последние десятилетие двадцатого века. Появились статьи о роли Библии в жизни и творчестве А.С.Пушкина, Ф.М.Достоевского,
М.Е.Салтыкова-Щедрина.

Образы Библии неоднократно вдохновляли А.С.Пушкина. Поэт обращался к
Библии, использовал в своих произведениях библейские темы, образы, стиль.
Библейские реминисценции в поэзии А.С.Пушкина получают отражение в стихотворениях: «Десятая заповедь», «Из письма к Вигелю», «В крови горит огонь желанья», «Пророк», «Вертоград моей сестры» и др.

В стихотворении «Пророк» поэт – это библейский пророк, посланец неба, исполненный волею Бога и наделенный им способностью видеть и слышать то, что недоступно телесному зрению и слуху.

Стихотворение «В крови горит огонь желанья» родилось под влиянием одной из библейских книг – «Песни песней царя Соломона».

К проблеме использования библейских выражений в произведениях
А.С.Пушкина обращались такие ученые, как Е.М.Верещагин (34), Д.Благой (22),
Петрунина Н.Н. (24).

Проанализировав несколько работ, можно заключить, что использование библеизмов в языке А.С.Пушкина играет стилистическую роль. В языке поэта они являются одним из средств создания высокого слога и высоких образов произведения.

С другой целью использовал церковнославянизмы и библеизмы М.Е.Салтыков-
Щедрин. М.Ф.Мурьянов в статье «Об идейной функции церковнославянизмов в ранних работах Салтыкова-Щедрина» пишет: «В языке рассказа «Гегемониев» много церковнославянизмов, звучащих как издевка (…( Салтыков-Щедрин первый превратил церковнославянизмы из признака высокого стиля в средство сатиры, сделал предметом насмешки святыню» (36). Как видим, в произведениях
Салтыкова-Щедрина библеизмы выполняют иную функцию, чем в произведениях
Пушкина, они уже становятся средством сатиры, с помощью церковно-славянской лексики писатель высмеивает людские пороки и пороки общества.

Говоря о писателях, использовавших в своих произведениях библейские тексты, нельзя не упомянуть Ф.М.Достоевского. Библия оказала влияние на формирование религиозно-философских взглядов Достоевского. Священное
Писание стало своеобразной точкой отсчета в его творчестве. Как пишет один из исследователей В.Ляху: «На сегодняшний день не известно, как Достоевский работал с текстом Библии, но несомненно одно: он обращался к Писанию не только в душеспасительных, но и в специальных, творческих целях» (35).

Достоевский не просто заимствовал отдельные образы, или брал цитаты из
Библии, между художественным миром Достоевского и миром Библии существует определенное родство, которое проявляется на уровне воздействия структурных особенностей Библии на структуру произведений Достоевского. Можно сделать вывод, что для Достоевского Библия была не просто настольной книгой, к которой писатель часто обращался, а источником вдохновения, источником для создания образов для своих произведений. Кроме этого Священное Писание служило для писателя средством выражения своих взглядов и своей философской концепции.

Библейские цитаты можно встретить не только в художественных текстах, но и в публицистической литературе. В работах В.И.Ленина, особенно в работах, написанных до революции, широко используются библейские изречения.
Они усиливают эмоциональное воздействие высказывания, сообщают ему особую экспрессию, образность.

Творчески используя выразительные средства библейских изречений, Ленин наполняет их новым содержанием, иногда изменяя их лексический состав, морфологическую и синтаксическую структуру. Обновление структуры происходит за счет распространения второстепенными членами. Например, фразеологизм
«фиговый листок», то есть то, что служит прикрытием чего-либо заведомо бесстыдного, нечистого, у Ленина приобретает такую форму: «Фиговые листочки гнилого бюрократизма». Распространение фразеологизма приводит к появлению дополнительного оттенка значения у фразеологической единицы, к созданию яркого образа с оттенком иронии, сарказма.

У Ленина фразеологизмы являются не только выразительным, но и изобразительным средством. Разоблачая психологию приспособленчества, Ленин использует в видоизмененной форме изречение: «Благодарим тебя, Господи, что мы не похожи на этих мытарей». У Ленина выражение приобрело следующую форму: «И он гордо поднимает очи к небу: «Благодарю тебя, Господи, что я не похож на одного из этих «крайних»»! Я – не революционер, я сумею приспособиться…к любым мероприятиям». Ленин переосмысливает библейские изречения, сообщая им ироническое звучание.

Как видим, к Библии обращались выдающиеся люди и в начале девятнадцатого века, и в начале двадцатого. Не обошел своим вниманием
Библию и Александр Блок.

4. Место библеизмов в лирике А.Блока.

На протяжении жизни у Блока было сложное отношение к религии. В начале творческого пути на поэта имело большое влияние так называемое
«неохристианское», «апокалиптическое» движение. «Люди религиозного сознания» (как они сами себя называли) утверждали, что только в Боге спасение человечества – иначе его ждет неминуемая гибель. Литераторы, проповедавшие «евангелие от декаданса», пытались найти защиту от надвигающейся революции «в тени алтарей», - но алтарей не старых, уже явно разваливающихся, а каких-то новых или имеющих видимость новых.

«Неохристиане» считали, что официальная православная церковь оказенилась, пребывает в состоянии паралича, она растеряла все свои идеи, перестала играть важную роль в жизни общества.

Литераторы утверждали, что необходимо обновление религиозного сознания. В «неохристианском» журнале «Новый путь» был впервые опубликован обширный цикл стихов Блока, вошедший впоследствии в первую книгу поэта.

Идеи Соловьева В., Мережковского Д. сильно влияли на молодого поэта. В раннем творчестве А.Блока все больше появляется стихов, пронизанных духом апокалипсиса, картин «конца мира». В письме к одному из своих друзей поэт делится мечтами о «белом боге»: «Изредка открываю древние и современные
Апокалипсисы, считываю давно ожидаемые и знакомые откровения, дроблю и опять чеканю в горнилах и логики, и мистики».(1902).

Ожидание приближающейся катастрофы, от которой нигде не найти спасения, становится все более углубляющимся пафосом лирики Блока, ставшей летописью повседневных трагедий, отзвуком городской хроники, подчас пошлой, жалкой, а вместе с тем необычайно важной, перекликающейся в ушах поэта с древними пророчествами Библии.

Ощущение катастрофичности крайне усилило религиозно-мистическую настроенность поэта и заставляло Блока внимательно вслушиваться в проповедь
«неохристиан», жадно вглядываться в грандиозные и фантастические образы апокалипсиса, словно бы всплывшие со дна его души. На какое-то время его охватили апокалиптические чаяния и настроения, отвечавшие проповеди
Владимира Соловьева и Дмитрия Мережковского, чью «теорию» исторического процесса и «конца мировой истории» поэт еще почитал «в основном безукоризненной».

В 1903 году Блок утверждал в одном из писем к Андрею Белому, что величайшим понятием, которое мы можем вместить, является «Конец Мира» - и мотив «конца мира» начинает звучать в стихотворениях Блока все более настойчиво и неотвязно.

В сборнике «Земля в снегу» стихотворением «Последний день» (1904) открывается цикл «Мещанское житье». В стихотворении поэт в апокалиптическом духе изображает жизнь современного города, о стены которого разбились его блаженные видения и детские сны, вместо них перед поэтом возникли страшные в своей пошлости и трагичности образы домов, ставших вертепами. Все летит куда-то в бездну, объятое тоской, безумием, жаждой уничтожения – и самоуничтожения; поэту казалось – вот и наступили времена, предреченные в апокалипсисе и знаменующие конец мира. Город как символ конца мира можно найти и в других стихотворениях, например, «Повесть», «Из газет»,
«Невидимка» и других.

С началом революционного движения 1905 года мировоззрение Блока начинает меняться. В дни революции поэт понял, что пробудившийся и ломающий оковы народ – это огромная сила; революция явилась для него тем откровением, которое он искал в библейских преданиях и мифах, в сочинениях отечественных и зарубежных мистиков. У поэта появился новый источник вдохновения, который придал совершенно новый характер его творчеству; оно – хотя и не сразу – перестало быть криком ужаса, отчаяния, боли, вещанием
«конца мира». Революция вывела поэта из тупика, в котором он оказался.
Появились новые стимулы внутреннего развития Блока, а стало быть, и новый этап в его творчестве. Открытие нового мира – мира дел, людей, подлинной, а не выдуманной жизни – явилось великим в глазах поэта, жившего до этого своими фантазиями и иллюзиями. На смену вере во всеобщую гибель пришла совершенно иная вера – вера в жизнь, вера в человека, самого простого и обыкновенного, а вместе с тем великого и прекрасного, и этой вере, придавшей новый смысл и новую направленность лирике Блока, поэт не изменял до конца своих дней.

Итак, в жизни и творчестве А.Блока условно можно выделить два этапа:

1) «неохристианский» или «мистико-религиозный»;

2) реалистический.

Несмотря на то что после революции Блок отошел от «неохристианской» философии, он все-таки, как и многие русские интеллигенты того времени, не был безбожником, но отделял Христа от церкви как государственного института самодержавия. Канонический образ Христа отвергался Блоком вместе с казенным, государственным православием и церковностью. Ненависть к церковникам, опошлившим учение Иисуса, ненависть к официальному православию, непринятие многих догматов христианской философии - все это не исключало для Блока преклонение перед личностью Христа. Чистота религиозного самосознания как верность подвигу в определенном смысле – завету противопоставляется внешней обрядности, догматам церковников.

Интересно соотношение понятий «учение Христа» и «христианское учение» в мировоззрении Блока. В статье «Искусство и революция» (по поводу творчества Рихарда Вагнера) поэт устанавливает связь между «учением Христа» и «христианским учением», утверждая их противопоставленность: «Учение
Христа, установившего равенство людей, выродилось в христианском учении, которое потушило религиозный огонь и вошло в соглашение с лицемерной цивилизацией».

На протяжении жизни Блок часто обращался к текстам Библии и другой церковной литературе. Начиная работать над поэмой «Двенадцать», поэт перечитывал «Евангелие» и «Жизнь Иисуса» Э. Ренана.

Проблема библеизмов в творчестве А.Блока в основном изучается с литературоведческой точки зрения. В работах исследователей: В.Н.Орлова,
Д.Максимова, Б.Соловьева, Л.К.Долгополова – можно найти материал о роли
Библии в жизни и творчестве поэта, о влиянии библейских текстов на поэтику
Александра Блока. На языковом уровне, то есть как лексические и фразеологические средства, библеизмы в лирике Блока изучены слабо, поэтому представляют большой интерес для исследовательской работы.

Цель дипломной работы: определить роль библеизмов в лирике А.Блока.
Для достижения цели необходимо решить следующие задачи:

1) выявить состав библеизмов фразеологического типа. Описать их компонентный состав, экспрессивно-стилистические свойства;

2) рассмотреть фразеологические единицы с точки зрения их соотнесенности с текстом Библии;

3) проанализировать приемы включения библейских фразеологизмов в тексты стихотворений и поэм Александра Блока;

4) изучить экспрессивно-стилистические функции фразеологических библеизмов;

5) проанализировать пласт библейской лексики по нескольким группам: церковные праздники, библейские имена, предметы культа и обряды, ангелы, отвлеченная библейская лексика – с точки зрения приемов включения в стихотворный текст и с точки зрения семантической значимости.

Задача дипломной работы заключается еще и в том, чтобы определить место библеизмов в поэзии Александра Блока.

Исследование будет проводиться на основе трех поэм А.Блока:
«Двенадцать», «Скифы», «Возмездие» и стихотворений, вошедших в книгу:
А.Блок. Лирика. (Всемирная библиотека поэзии. – Ростов-на-Дону, изд.,
«Феникс», 1996.).

ГЛАВА 2. Особенности употребления фразеологических средств для выражения религиозно – философских воззрений А.Блока.

Цель дипломной работы – определить роль библеизмов в поэзии А.Блока.
Для достижения цели предстоит рассмотреть своеобразие трансформации фразеологических единиц в произведениях поэта.
Опираясь на классификацию В.Г.Гака и М.А.Бакиной, мы будем рассматривать библейские выражения в таких аспектах:

1) с точки зрения соотнесенности библейского выражения с текстом Библии

(цитатные выражения или ситуативные фразеологические единицы): а) фразеологические цитаты, б) нефразеологические цитаты из Библии;

2) с точки зрения функционирования библейских фразеологизмов в произведениях А.Блока: а) фразеологизмы библейского происхождения, включенные в поэтический текст в исходном виде; б) фразеологизмы библейского происхождения, подвергшиеся количественному и структурно-грамматическому изменению; в) фразеологические реминисценции и аллюзии; г) нефразеологические ситуативные выражения.

1. Цитатные библейские выражения в лирике А.Блока.

Библеизмы, встречающиеся в лирике Блока, условно можно разделить на две группы: цитатные библеизмы и ситуативные.
Первую группу составляют единицы, в которых текст Библии представлен дословно. Цитаты делятся на фразеологизмы цитатного происхождения и нефразеологические цитаты, то есть цитаты, не зафиксированные словарями.

Сначала рассмотрим нефразеологические цитаты, таких выражений в лирике
А.Блока немного.

Стихотворение «Я, отрок, зажигаю свечи» начинается с эпиграфа, в качестве которого взят отрывок из святого благовествования от Иоанна

Имеющий невесту есть жених; а друг жениха, стоящий и внимающий ему, радостью радуется, слыша голос жениха; сия-то радость моя исполнилась.

(От

Иоанна, 3:29)

Поэт точно цитирует Иоанна, оставляя за пределами своего внимания лишь несколько последних слов из 29 стиха: «cия-то радость моя исполнилась».

Строки из Священного писания взяты эпиграфом к стихотворению и точно передают идею самого произведения, так как в стихотворении речь идет о неком друге, который со стороны наблюдает за свадьбой друга и радуется его счастью.

Приведенная выше цитата единственная, в которой очень точно указывается источник цитирования. В эпиграфе к стихотворению «Верю в Солнце
Завета» Блок не указывает точного места, откуда взята цитата, поэт только называет источник – Апокалипсис. Слова эпиграфа звучат так: «И Дух и
Невеста говорят: прииди». Эти строки из последней части Откровения Иоанна
Богослова (Откр.; 22:17).

И Дух и невеста говорят: прииди!

Цитируя библейский текст, поэт использует прописную букву в слове
«Невеста», мы сталкиваемся с орфографическим вариантом цитаты.

Приведенные выше цитаты единственные, в которых сам поэт указывает источником Библию. Остальные цитаты вычленяются из текстов А.Блока на основе знания текстов Библии и на основе лексикографической фиксации выражений.

Следующую цитату удалось обнаружить в стихотворении «Вступление», звучит она так: «Да святится Имя Твое». Эти слова взяты из Нагорной проповеди Иисуса Христа: «Молитесь же так: Отче наш, сущий на небесах! да святится имя Твое».
(Матф.; 6:9)

Различие между текстом Библии и текстом поэта состоит в написании слова «имя». У Блока оно начинается с прописной буквы, а в библейском тексте написано со строчной буквы, то есть, беря цитату, поэт вносит в нее свои коррективы и акцентирует внимание читателя на слове «имя».

Следующее выражение, которое можно отнести к библейским цитатам нефразеологического характера, – «Господне лето благоприятно». Она употреблена в стихотворении «В голодной и больной неволе»

Не миновать господня лета

Благоприятного - и нам.

В Евангелии от Луки (4: 19) читаем следующее: «Проповедовать лето
Господне благоприятное». В данном случае Блок изменил порядок слов «лето
Господне», морфологическую форму компонентов, а также изменено написание слова «господне», у поэта оно написано со строчной буквы. В данном случае грамматические изменения носят узуальный характер и связаны с условиями внутритекстовой сочетаемости компонентов. Грамматические изменения не влияют на смысл выражения. Оборот остается легкоузнаваемым, а так как четко прослеживается связь с библейским текстом, и в Библии мы можем найти почти идентичное выражение, то слова «Не миновать господня лета благоприятного – и нам», можно считать цитатой.

Интерес представляет одно из названий стихотворений «Неведомому богу»
(1899).В книге Деяний святых апостолов (17: 22 – 28) читаем: «И, став среди ареопага, Павел сказал: Афиняне! по всему вижу я, что вы как бы особенно набожны. Ибо, приходя и осматривая ваши святыни, я нашел и жертвенник, на котором написано: «Неведомому богу». Сего-то, которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам». Название стихотворения является цитатой библейского текста. Так как в начале своего творческого пути Блок был тесно связан с символистами и «неохристианством», то название стихотворения приобретает символический смысл. В стихотворении речь идет о том, что поэт надеется на нового, неведомого Бога:

О, верь! Я жизнь тебе отдам,

Когда бессчастному поэту

Откроешь двери в новый храм,

Укажешь путь от мрака к свету!..

Цикл стихотворений, под общим названием «Родина», открывается стихотворением «Ты отошла, и я в пустыне». В этом стихотворении есть слова, которые можно отнести к библейским цитатам.

О том, что было, не жалея,

Твою я понял высоту:

Да. Ты – родная Галилея

Мне – невоскресшему Христу.

И пусть другой Тебя ласкает,

Пусть множат дикую молву:

Сын Человеческий не знает,

Где приклонить Ему главу.

В стихотворении образ женщины, возлюбленной, и родной земли (Галилея) сливаются. Поэт - «невоскресший Христос» обретает себя, но при этом осознает свою миссию и свою судьбу трагически, о чем говорят последнии строки, которые являются почти дословной цитатой их Евангелия от Матфея (8:
20): «И говорит ему Иисус: лисицы имеют норы и птицы небесные гнезда; а Сын
Человеческий не имеет, где приклонить голову». Поэт облек библейское выражение в поэтическую форму, что привело к незначительным изменениям исходной формы цитаты.

В стихотворении «В глубоких сумерках собора» читаем:

Смотри, ты многого ль достиг?

Смотри, как жалок ты и слаб,

Трусливый и безвестный воин,

Ленивый и лукавый раб.

Слова «ленивый и лукавый раб» - цитата библейского текста. В Евангелии от Матфея (25: 26) написано: «Господин же его сказал ему в ответ: «лукавый раб и ленивый! ты знал, что я жну, где не сеял, и собираю, где не рассыпал»…». Эти слова взяты из притчи о талантах. В притчи слова адресованы рабу, который не стал приумножать таланты, данные ему хозяином, за что раб был выгнан в тьму внешнюю. В стихотворении поэт цитирует текст
Библии, но при этом, в контексте стихотворения, оборот приобретает новое значение. Рядом со словами «ленивый и лукавый раб» стоит словосочетание
«трусливый и безвестный воин», окружающее семантическое поле способствует тому, что библейская цитата начинает восприниматься как определение жизненных качеств самого воина.

Как видим, включение в стихотворный текст библейских цитат в большинстве случаев сопряжено с незначительными изменениями в структуре оборотов, которые не влияют на общий смысл выражения. В тех случаях, когда все-таки происходят изменения смысла, это чаще всего связано с контекстом произведения, с расширением семантического поля.

2. Индивидуально – авторские преобразования фразеологизмов библейского происхождения в текстах А.Блока.

Фразеологические реминисценции и аллюзии.

Следующую группу составляют цитатные выражения фразеологического характера, нашедшие отражение в словарях. К таким выражениям следует отнести: «Се человек», «Что делаешь, делай скорее», «Терновый венец»,
«Нести свой крест» и др.

В стихотворении «Идут часы, и дни, и годы», есть слова, написанные на латинском языке: «Ecce home», в переводе они означают «се человек». По евангельской легенде Понтий Пилат, указывая на приведенного к нему Иисуса
Христа, произнес: «Се человек». В Евангелии от Иоанна, (19:5) читаем:
«Тогда вышел Иисус в терновом венце и багрянице. И сказал им Пилат: Се человек». В кратком словаре библейских фразеологизмов дается такое толкование этого выражения – 1) вот тот кого ищут, вот мучимый, страдающий;
2) о человеке высоких нравственных качеств; 3) вот настоящий человек (38).

В стихотворение это выражение употреблено в следующем контексте:

И вдруг (как памятно, знакомо!)

Отчетливо, издалека

Раздался голос: Ecce homo!

Меч выпал. Дрогнула рука.

В данном случае выражение «Се – человек» можно рассматривать двояко. С одной стороны оно может обозначать человека, которого разыскивают, но с другой стороны под этим сочетанием можно понимать «настоящего человека, с высокими нравственными качествами», при виде которого из рук убийцы выпадает меч.

Следующее цитатное выражение фразеологического характера – «Что делаешь, делай скорее». Это выражение не претерпело никаких изменений и точно воспроизводит библейский текст. В словаре крылатых слов Ашукина Н.С. и Ашукиной М.Г. отмечено, что выражение из Евангелия, слова Иисуса, обращенные к Иуде, решившему предать его. Подтверждение находим в Библии, в
Евангелии от Иоанна (13: 27). «И после сего куска вошел в него сатана.
Тогда Иисус сказал ему: что делаешь, делай скорее» (6. 446). В кратком словаре библейских фразеологизмов дается такое толкование: «Неодобр.
Говорится тому, кого уличают или подозревают в недобрых намерениях» (38).

У Блока выражение «что делаешь, делай скорей» употреблено в исходной форме, в стихотворении «Ну, что же? Устало заломлены слабые руки»

Но я – человек. И, паденье свое признавая,

Тревогу свою не смирю я: она все сильнее

То ревность по дому, тревогою сердце снедая,

Твердит неотступно: Что делаешь, делай скорей.

Благодаря контексту, изменяется значение фразеологизма, выражение начинает обозначать просто какое-то действие, которое нужно быстрее закончить, происходит переосмысление библеизма. Кроме этого, благодаря семантическому полю, утрачивается оттенок неодобрительности. В данном контексте выражение становится нейтральным.

Рядом с библеизмом «что делаешь, делай скорее» стоит библеизм
«ревность по дому». Это цитата из текста Нового Завета. «При сем ученики его вспомнили, что написано: «ревность по доме Твоем снедает Меня» »
(Иоанн, 2:17). В библейском тексте это выражение обозначает «рвение к
«Божьему дому», то есть стремление к Богу и его учению. Блок переосмысливает библейское выражение, в стихотворении оно обозначает
«привязанность к родному дому»

В стихотворении «Всю жизнь ждала. Устала ждать» употреблен в трансформированном виде библейский фразеологизм «Ничто не ново (не вечно) под луной (под солнцем)». Выражение восходит к книге Экклезиаста (1: 9
-10): «Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем. Бывает нечто, о чем говорят: «Смотри, вот оно новое», но это было уже в веках, бывших прежде нас» (6. 278).

Забавно жить! Забавно знать,

Что под луной ничто не ново!

Что мертвому дано рождать

Бушующее жизнью слово!

Блоковское выражение – цитата из Н.М.Карамзина. В данном случае количественный состав фразеологизма не изменился, произошла только перестановка компонентов. В контексте стихотворения смысл фразеологизма не изменился, он продолжает обозначать, что в жизни нет ничего нового, что все, что происходит, уже где-то, когда-то было. Следовательно, оборот, вошедший в стихотворение А.Блока, имеет двойное заимствование (Н.М.Карамзин заимствовал выражение из книги Экклезиаста, а Блок заимствовал оборот у
Н.М.Карамзина).

Следующее выражение, на котором остановимся, «нести свой крест». В словарях это выражение толкуется так: терпеливо переносить страдания, тяжелую судьбу (6. 274). Это выражение связано с древним иудейским обычаем: приговоренные сами несли крест к месту казни. Выражение отражает историю казни Иисуса Христа, описанную во всех Евангелиях. В Евангелии от Матфея
(27: 32 - 32)читаем: «И когда насмеялись над Ним, сняли с Него багряницу и одели Его в одежды Его, и повели Его на распятие. Выходя, они встретили одного Киринеянина, по имени Симона; сего заставили нести крест Его». В святом благовествовании от Марка ситуация описывается так же, как в
Евангелии от Матфея (крест заставили нести Симона) (Марк 15:21). А в
Евангелиии от Луки (23:26) сказано: «И когда повели Его, то захватили некого Симона Киринеянина, шедшего с поля, возложили на него крест, чтобы нес за Иисусом». У Иоанна же читаем, что Христос сам нес крест к месту казни: «И, неся крест Свой, Он вышел на место, называемое Лобное, по-
Еврейски Голгофа». (Иоанн 19:17). В 16 главе Евангелия от Матфея есть слова: «Тогда Иисус сказал ученикам своим: если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя и возьми крест свой и следуй за Мною» (Мф.16:24). В данном случае выражение приобретает символическое значение - «исполнять предначертанное».

Библейский оборот «нести свой крест» вошел в следующие блоковские строки:

1) расти, покорствуй, крест неси (стихотворение «Коршун»);

2) Христос, уставший крест нести (стихотворение «Венеция»(1));

3) и крест свой бережно несу (стихотворение «Россия»).

1.В избушке мать над сыном тужит:

«На хлеба, на, на грудь, соси,

Расти, покорствуй, крест неси».

В данном случае происходит контекстуальное расширение границ фразеологизма, и выражение начинает носить окказиональный характер.
Слово «покорствуй» становится контекстуальным синонимом словосочетания
«нести крест», а ряд однородных членов, завершающейся фразеологизмом, усиливает эмоциональное воздействие текста, так как представляет собой градацию. В данном контексте выражение несет символический смысл: «каждый человек должен идти по уготованной ему дороге, стойко преодолевая все невзгоды и лишения».

2. Тебя жалеть я не умею

И крест свой бережно несу…

Какому хочешь чародею

Отдай разбойную красу!

Библейский фразеологизм, «нести свой крест», в стихотворении «Россия» претерпевает изменения количественного характера, которые приводят к появлению дополнительного оттенка значения. Включение в границы фразеологизма качественного определительного наречия «бережно» приводит к возникновению нового, символического смысла – страдания, определенные лирическому герою судьбой, святы, их нельзя избежать, поэтому следует
«бережно» их сносить. «И крест свой бережно несу», то есть свято выполняю то, что предначертано судьбой. В первом и втором отрывках выражение имеет сходное значение. В обоих случаях лексические сопроводители оттеняют значение покорности судьбе: покорствуй, крест неси; и крест свой бережно несу.

3. Идет от сумрачной обедни,

Нет в сердце крови…

Христос, уставший крест нести…

Выражение «Христос, уставший крест нести» имеет двойную семантику.
Основываясь на библейском тексте, его можно рассматривать в прямом значении
– Иисус Христос устал физически под тяжестью лежащего на его плечах креста.
С другой стороны, этот библеизм можно рассматривать как фразеологическую единицу со значением «терпеливо переносить страдания, тяжелую судьбу». И, наконец, в блоковской строке «Христос, уставший крест нести», есть и оттенок смысла «исполнять предначертанное свыше» Как видим, в одном выражении может совмещаться несколько значений, которые приводят к созданию яркого образа, и дают повод для раздумья. Вынесение имени Христа на первый план нужно для акцентирования внимания читателя на том, что «нести крест» устал не просто человек, а сам Христос, которому, казалось бы, предначертано свыше покорно сносить все страдания.

Во всех приведенных выше примерах четко прослеживается связь с исходной формой фразеологизма «нести свой крест». Эта связь прослеживается на семантическом уровне и на лексико-грамматическом уровне.

Следующее выражение, относящееся к цитатным фразеологизмам, «терновый венец». Выражение означает – страдания, тяжелый мучительный путь; символ страдания (6. 403). Возникло из евангельского рассказа о колючем терновом венце, надетом воинами на голову Иисуса Христа перед казнью на кресте (Мф.
(27:29); Марк, (15:17); Иоанн, (19: 2)).

У Матфея читаем: «И, сплетши венец из терна, возложили ему на голову».
У Марка: «И одели Его в багряницу, и, сплетши терновый венец, возложили на
Него».

В Евангелии от Иоанна написано: «И воины, сплетши венец из терна, возложили Ему на голову, и одели Его в багряницу».

В святом благовествовании от Луки сведения о возложении «тернового венца» на голову Иисуса отсутствуют.

Образ «тернового венца» в Евангелии от Матфея и от Иоанна отличается от образа в святом благовествовании от Марка. В первом случае употребляется словосочетание «венец из терна», «из терна» - несогласованное определение, во втором случае употреблено словосочетание «терновый венец», где
«терновый» - относительное прилагательное.

Выражение «терновый венец» нашло отражение в лирике Александра Блока. В его стихотворениях читаем:

1) В белом венчике из роз, впереди Исус Христос (поэма «Двенадцать»);

2) В венке спаленных роз (цикл «Флоренция» «Голубоватым дымом»);

3) Не венчал мою голову траурный лавр («Не венчал мою голову траурный лавр»)

4) Терны венчают смиренных и мудрых («Странных и новых ищу на страницах»)

В выражении «траурный лавр» сохраняется семантическая связь с библеизмом «терновый венец», так как оно обозначает страдание, но это не просто страдание, а страдание, приводящее к смерти. Связь «траурного лавра» с «терновым» венцом явственно ощущается еще и потому, что для Иисуса Христа
«терновый венец» стал и «траурным лавром». Выражение «траурный лавр» нельзя отнести к фразеологизмам, скорей всего это неатрибутивная аллюзия (так как в выражении не сохранились слова исходного оборота ), намек на библейский терновый венец, приносящий страдания.

Выражение «терны венчают смиренных и мудрых», как предыдущее выражение, является аллюзией, намеком на терновый венец, приносящий страдания. Связь с исходным фразеологизмом происходит за счет того, что поэт использует слово «терны», однокоренное с компонентом «терновый», в котором заложена основная семантическая нагрузка «терние – обычно собирательное (устар. книж.) всякое колючее растение, а также его колючка, шип».

Обыгрывание языкового фразеологизма приводит к появлению нового символического значения, в данном случае терны символизируют страдание, но страдание не Бога, а смиренных и мудрых, то есть земных людей.
Следующая группа выражений: «белый венчик из роз», «венок спаленных роз» - аллюзии, с трудноуловимой библейской семантикой. Если бы в поэме
«Двенадцать» перед «белым венчиком из роз» не стояло имени Христа, то вряд ли мы вообще связали это выражение с «терновым венцом». В литературоведении давно поднимается вопрос о возникновении образа «венца из роз» в лирике
Блока. Существует мнение, что в контексте цветовой символики Блока и символизма в целом «белый венчик из роз» - образ естественный. Блок записывает в Дневнике в 1902 году мысли Б.Бугаева о символике белого цвета:
« «Христианство из розового должно стать белым Иоанновым», то есть цвета
Апокалипсиса. Белый становится здесь цветом небесных сил и означает чистоту, невинность, свет, надежду, чаяние нового неба и новой земли».

В текст поэмы «Двенадцать» Блок сознательно включает белый цвет, то есть цвет «божественный», символизирующий пребывание Бога среди людей, Его любовь к ним.

В стихотворении «Голубоватым дымом» из цикла «Флоренция» встречается образ «венка из роз»

И легкой пеной пенится

Бокал Христовых слез …

Пляши и пой на пире,

Флоренция, изменница,

В венке спаленных роз!

Если рассматривать «венок из роз» в контексте творчества Блока как символ чистоты, то в стихотворении «Голубоватым дымом» они выступают напротив как символ «грешного», такому пониманию способствует семантическое поле, в которое помещен образ. Слово «изменница» в характеристике
Флоренции, определение «спаленный» рядом с «венком роз», являются основными определяющими в понимание образа.

Таким образом, в поэзии Блока «терновый венец» в большинстве случаев выступает как символ тяжелых страданий. Даже если образ «тернового венца» обличен в необычную форму, все равно прослеживается связь с библейским образом.

Следующая группа фразеологизмов, которую мы рассмотрим, – ситуативные фразеологизмы, зафиксированные словарями. Специфика ситуативных библейских выражений заключается в том, что они отражают определенную библейскую ситуацию. Как истинный поэт, Блок не пользуется штампами: в каждое выражение он вносит частицу своего, авторского, поэтому языковые фразеологизмы в поэтическом тексте начинают нести особую нагрузку и приобретают новую форму.

Обратимся к фразеологизму «Неопалимая купина» - по библейскому мифу – чудесный горящий, но не сгорающий куст терновника, в пламени которого Бог явился Моисею (Исход, 3:2). Выражение это употребляется как образное определение нерушимости, сохранности (6. 274).

В «Исходе» читаем: «И явился ему Ангел Господень в пламени огня среди тернового куста. И увидел он (Моисей), что терновый куст горит огнем, но куст не сгорает». (Купина (со старославянского) – терновый куст).

В стихотворениях Блока встречается образ купины в таком виде:
1) Моисеев куст ( «Весна в реке ломает льдины»)
2) Белый огонь Купины («Странных и новых ищу на страницах»)
3) Но за майскими, тонкими чарами

Затлевает и нам Купина («Старушка и чертенята»)
4) Тайно тревожна и тайно любима

Дева, Заря, Купина. («Странных и новых ищу на страницах»)
5) «В синем утреннем небе найдешь Купину расцветающих роз»

(«Влюбленность»)
6) Этот злак, что сгорел, - не умрет.

Этот куст – без истления – тощ. («Полюби эту вечность болот»)

Выражение «Моисеев куст» встретилось в стихотворении «Весна в реке ломает льдины»

Что сожалеть в дыму пожара,

Что сокрушаться у креста,

Когда всечасно жду удара

Или божественного дара

Из Моисеева куста!

В стихотворении «Моисеев куст» олицетворяет божественную силу, которая может даровать человеку и божественный дар, и удар. С помощью антитезы поэт показывает двоякую сущность «неопалимой Купины».На связь «Моисеева куста» с
Библией указывает прямое включение в ткань стихотворения имени библейского героя Моисея.

В стихотворении «Странных и новых ищу на страницах» образ Купины выступает как символ вечной женственности.

Белая Ты, в глубинах несмутима,

В жизни – строга и гневна.

Тайно тревожна и тайно любима,

Дева, Заря, Купина.

Блекнут ланиты у дев златокудрых,

Зори не вечны, как сны.

Терны венчают смиренных и мудрых

Белым огнем Купины.

У Блока любимая ассоциируется c белым цветом. В данном случае белый цвет выступает как традиционный символ чистоты и невинности.

У поэта в одном ряду стоят понятия «Дева» и «Заря». В данном контексте сближение этих двух понятий имеет подтекстовый смысл, происходит сближение земного «Дева» и божественного «Заря».Для поэта любимая олицетворяет одновременно земное и космическое.

Терны венчают смиренных и мудрых

Белым огнем Купины.

В данном случае синонимом выражения «Белый огонь Купины» может служить выражение «Чистый (божественный) огонь Купины», то есть в контексте стихотворения «неопалимая Купина» становится символом некой очищающей, божественной силы. В приведенных выше строчках поэт создал образ тернового венца, приносящего страдания, но эти страдания являются для человека очищающими. Созданию единого образа способствует употребление в одном контексте слов «терны» и «Купина», которые являются синонимами.

В стихотворении «Странных и новых ищу на страницах» образ Купины является аллюзией библейского образа «неопалимой Купины», так как в тексте стихотворения нет конкретного указания на «несгорающий божественный куст».
Связь с библейским образом возникает на основе «памяти слова».

Следующее выражение, приводящее к ассоциации с библейским образом
«неопалимой Купины», встретилось в стихотворении «Старушка и чертенята»:

Занимаются села пожарами,

Грозовая над нами весна,

Но за майскими тонкими чарами

Затлевает и нам Купина…

Нас интересует выражение «Затлевает и нам Купина». Рассмотрим значение слова «затлевать». «Тлеть – гореть, сгорать без пламени, еле поддерживать собой горение». Приставка «за» имеет значение начала действия. Итак, слово
«затлевать» имеет значение начала длительного процесса горения.
Следовательно, отчетливо прослеживается связь между выражениями «неопалимая
Купина» и «затлевает и нам Купина», значит блоковское выражение можно считать библейской реминисценцией, так как поэт обыгрывает библейский образ, и этот образ легко поддается восстановлению.

Выражение «В синем утреннем небе найдешь Купину расцветающих роз», встретилось в стихотворении «Влюбленность». Образ «расцветающей Купины» – аллюзия библейского образа. От фразеологизма «неопалимая Купина» употреблен только «осколок» - образ самого куста, и этот образ приобретает в лирике
Блока новую форму. Можно предположить, что в стихотворении «Влюбленность» куст купины является синонимом терновникового куста, так как куст терновника может цвести. «Терновник – колючий кустарник семейства розоцветных с терпкими синевато-черными плодами». Как помним, купина со старославянского – терновый куст, поэтому поэт мог подразумевать под
«Купиной расцветающих роз» куст терновника.

И, наконец, рассмотрим выражение, в котором связь с библейской
«неопалимой Купиной» едва уловима. В стихотворении «Полюби эту вечность болот» есть строки:

Полюби эту вечность болот:

Никогда не иссякнет их мощь.

Этот злак, что сгорел, - не умрет.

Этот куст – без истления – тощ.

В стихотворении нет конкретного упоминания Купины, но связь с библейским образом осуществляется за счет семантического поля вокруг слова
«куст». Рядом стоят определения «куст без истления», это можно расшифровать как куст, который тлеет постоянно, далее, «этот злак, что сгорел, - не умрет», если сгорел, но не умер, значит, способен возродиться. В данном случае выражение «Куст – без истления - тощ» - неатрибутивная аллюзия образа «неопалимой Купины», связь с библейским текстом происходит на ассоциативном уровне.

Итак, образ купины в лирике Блока практически всегда выступает как символ божественного, и в большинстве случаев можно проследить связь между фразеологизмом «неопалимая Купина» и образами, нарисованными Блоком.

Обратимся к фразеологизму «Труба архангела». Выражение обозначает грозное предзнаменование. По евангельскому сказанию, трубы ангелов должны были возвещать великие бедствия людям перед Страшным судом. (Откр. 8: 2 -
12) (6. 408). В Откровении Иоанна Богослова читаем: «И я видел семь
Ангелов, которые стояли перед Богом; и дано им семь труб (…). И взял Ангел кадильницу, и наполнил ее огнем с жертвенника, и поверг на землю: и произошли голоса, и громы, и молнии, и землетрясения … И семь Ангелов, имеющие семь труб, приготовились трубить. Первый ангел вострубил, и сделались град и огонь, смешанные с кровью, и пали на землю; и третья часть дерев сгорела, и вся трава зеленая сгорела (…) И видел я и слышал одного
Ангела, летящего посреди неба и говорящего громким голосом: горе, горе, горе живущим на земле от остальных трубных голосов трех Ангелов, которые будут трубить». Упоминание о трубных ангелах есть и в Евангелии от Матфея
(24: 30 - 31): «Тогда явится знамение Сына Человеческого на небе: и тогда восплачутся все племена земные и увидят Сына Человеческого, грядущего на облаках небесных с силою и славою великою: и пошлет Ангелов Своих с трубою громогласною, и соберут избранных Его от четырех ветров, от края небес до края их». Образ из Евангелия от Матфея перекликается с образом из
Апокалипсиса. В обоих случаях речь идет о грозном предзнаменовании.

А.Блок вводит в тексты своих произведений образ «труб Архангела» и
«трубного гласа»:

1) Плачет ребенок. И ветер молчит.

Близко труба и не видно во мраке.

(«Плачет ребенок. Под лунным серпом» 14 декабря 1903)

2) Страшно верим, выси мерим,

Вечно ждем трубы

(«Сторожим у входа в терем»)

3) Ангел, Мученик, Посланец

Поднял звонкую трубу.

(«Поединок»)

4) И в полях гуляет смерть –

Снеговой трубач.

(«И опять снега»)

5) Близок вой похоронных труб,

Смертен вздох охлажденных губ.

(«Черная кровь»(8))

6) Лучи метнулись заревые

И трубный ангел в высоте.

(«Когда я прозревал впервые»)

7) Утешься: ветер за окном –

То трубы смерти близкой

(«Ты в комнате один сидишь»)

8) Нити дьявольской Судьбы,

Звуки ангельской трубы.

(«Угар»)

9) Замолкли ангельские трубы

Немотствует дневная ночь.

(«Когда я прозревал впервые»)

На всех выраж